В ожидании этой встречи я испытывал смешанные чувства. Потому что однажды мне встретился Peugeot 306, и с тех пор живет где-то там, в сердце, изредка бередя душу волной светлой грусти. Так вспоминаешь друга, которого жизнь забросила куда-то, и не чаешь, увидишься ли. И невозможно оставаться беспристрастным к тому, кто пришел почти под тем же именем и как официальный преемник. Ведь даже не признаваясь себе, будешь ставить его на место того, кто до сих пор иногда снится по ночам...
Что было тогда? Небольшой элегантный седан, да к тому же с 1,4-литровым (всего-то!) мотором, вдруг перевернул все представления о том, «что дозволено» небольшому семейному автомобилю. Изысканная управляемость, прекрасная плавность хода — казалось, ему были чужды любые компромиссы! Взаимопонимание — на уровне нервных окончаний: руки чувствовали все, что чувствовали его колеса, а он чутко реагировал на малейшие движения рук. И — никакой нервозности, поразительное спокойствие и ощущение надежности практически на любой доступной ему скорости.
Но «самое-самое» — это «на пределе» в крутых виражах: возникавший занос настолько просто контролировался педалью газа, что казалось — дроссельная заслонка есть некая разновидность рулевого управления. Связки поворотов горной дороги — в одно дыхание, в эффектных изящных скольжениях. Для меня это было откровением — дотоле я никогда не испытывал ничего подобного. И с тех пор я заболел «306-м». Я не помню его недостатков — простил их еще тогда, сразу и не задумываясь. Но мы субъективны в своих пристрастиях, а время идет, и оно беспощадно. Наверное, «306-й» все же «засиделся» на конвейере — в наше время 8 лет это очень много. Он был самым старым из нынешних «европейцев» — после 1993 года модельные гаммы успели обновить и Volkswagen, и Renault, и Ford, и Fiat... Но все это было не то — я ждал новый Peugeot, и не знал чего дождусь.
И вот он появился — Peugeot 307. Совершенно новый — и совершенно другой. Новая платформа — общая для концерна PSA. Новая подвеска. Новая стилистика. Новые масштабы: два завода (в Сошо и Мюлузе), 2000 машин в день, 550 000 в год — «306-й» никогда не выпускался в таких количествах. Но кто он такой, этот новичок, и что нужно видеть в его имени? Просто принадлежность марке или все же наследственность, характер? На фотографиях он определенно кого-то напоминал. Но кого? Нет, конечно не льва (ох, уж эти эмблемные ассоциации!) — какое-то инопланетное насекомое. Огромные раскосые глаза — фары. Черные усы — накладки. Узкая впереди и расширяющаяся назад спинка — выштамповка капота, переходящая в надстройку салона. Насекомое настороженно замерло, встретив что-то неведомое на пути, но эта неподвижность полна напряжения, энергии тела, готового сорваться с места в любой момент.
Но «живьем» он произвел совершенно иное впечатление — дневной свет умерил контрастность перегибов, а накладки были того же цвета, что и кузов. Однако ощущение затаенной силы осталось, но теперь это был автомобиль. Это был Peugeot. Новый Peugeot — родной брат «206-го» и «607-го». «307-й» — хэтчбек от рождения, и представить его в виде классического седана невозможно. Зато легко — в виде минивэна, да он и похож, разве что короче. И работает здесь та же нехитрая компоновочная идея: выше автомобиль — вертикальнее посадка — больше вместимость. Внутри — просторно и светло. Действительно как в минивэне: огромное, в полтора квадратных метра, лобовое стекло, под ним — словно широкая полка — передняя панель, и от этого кажется — еще просторнее. Над головой — хоть в шляпе: «джентльмен может сесть в экипаж, не снимая цилиндра».
Возможно, здесь не все проработано с немецкой тщательностью, но, с другой стороны, некое отсутствие официоза располагает. По крайней мере вас не спрашивают: «А кто ты, собственно, такой есть, и надел ли ты костюм, прежде чем Нас обеспокоить?». И тем не менее — велюр сидений, подлокотники, матовые вставки «под дерево» — благородно и аккуратно. Серый пластик панели энтузиазма не вызвал, но, с другой стороны, цвет интерьера выбирал не я, а выбор на самом деле есть. Оборудование салона — тому «триста шестому» и не снилось: сервоприводы, обогреватели, климат-контроль, шесть подушек безопасности... И это очень здорово, но, честно говоря, я никогда особо не интересовался «фаршем». Нет, конечно, я могу выступить в роли утонченного ценителя электростеклоподъемников, но по жизни без них вполне обхожусь. По крайней мере от Peugeot я ждал совсем не этого.
А все-таки ждал или на самом деле уже нет? Ведь сзади уже не та гениальная подвеска, а вполне ординарные, зато очень технологичные взаимосвязанные рычаги. Разумом я прекрасно понимал, что сегодня по-другому уже нельзя, иначе не выстоять, ведь у главного из соперников — огромная унифицированная «семья»: чем больше делается, тем дешевле обходится — это аксиома. Но от этого понимания не становилось легче — и я, наверное, уже перестал надеяться. Ведь чудес не бывает...
Пробираться по забитой Ленинградке в сторону «из Центра» (пятница, вечер!) было тоскливо. Peugeot изрядно встряхивал на разного рода выбоинах (совсем не «306-й»!), штурмовал трамвайные пути (упруго-собранно, как теннисный мяч — но, опять же, — не «306-й»!). Теоретически все это можно было себе объяснить (соперничать с торсионной подвеской по плавности хода довольно трудно), но мысли постоянно возвращались к «ну вот, и этот теперь — как все». Душила обида, ширины правого зеркала не хватало, а тут еще сцепление, к которому надо было привыкать... Но вот кончились пробки и... он поехал!
Разгон — третья, разгон — четвертая. Звук двигателя в салоне после «трех тысяч» — что надо! Реактивное действие на руле — отличное! Изгиб дороги — движение руля — усилие навстречу — и он без промедления уже на выбранной траектории. Круче поворот — еще «немного руля» — еще больше усилие — и он, фактически без крена, снова точно «прописывает» дугу. Куда-то исчезли неровности — нет, не исчезли, но от них остался только звук и незначительное встряхивание кузова, и только этим автомобиль дает понять, что под колесами — не немецкий автобан. Снова подходящий изгиб дороги... Газ, руль — и он снова безукоризненно вписывается в поворот. Еще газу — он снова едет в поворот, только быстрее. Снова поворот — и еще больше газ —ага! Пискнули передние шины! Но это трудно назвать сносом, скорее — просто информация о том, что предел сцепления Dunlop SP Sport с дорогой наступил. Теперь — самое время. Газ долой! И — вот оно: запищали шины, и уже задние колеса заскользили наружу поворота. Руль, газ — и скольжение прекратилось. Еще поворот — руль, но теперь без газа — и какой глубокий занос! Нет, с ним так нельзя.
Поворот — газ, руль — и он идет по траектории. А теперь — просто меньше тяги, и боковое скольжение задних колес уже легко контролируется. И снова прямые и пологие повороты. Взаимопонимание — полное. Реакции — отменные. Острый руль — но никакой нервности. Стабильность выдающаяся. Неровности? Плевать он хотел на неровности: звук, легкая дрожь, ощущение на руле — и все. Дорожное полотно «винтом»? Он вам сообщит. Вы это почувствуете на руле, но — никак больше. И я простил ему все — и «упирающиеся» при динамичной езде синхронизаторы, и невнятный механизм переключение передач, и недочеты эргономики...
Двигатель? Да что двигатель — нормальный средний двухлитровый мотор: неплохо тянет «внизу», ровный разгон «от двух до шести». Да в моторе ли дело? Уже потом Леха Мочанов мне скажет: «А ты заметил, что самый красивый и, кстати, самый удобный элемент в его салоне — рулевое колесо?». И действительно, это же так просто, и ведь он же сразу этим все сказал — а я, дурак, не понял. Уходя, я махнул ему рукой и нажал кнопочку на ключе. Он мигнул мне на прощанье поворотниками и сложил наружные зеркала. Занял ли он в моем сердце место «306-го»? Нет. Для него нашлось место рядом.
© Автомобили
Июнь 2001
